Пасынок судьбы - Страница 87

К оглавлению

— Эмм, она аристократка? — нетерпеливо вздохнул я.

Пять. Четыре. Три.

— Да, можно сказать и так.

— Что значит «можно сказать»?

Два. Один. Гнида почти поравнялся со мной, я не только видел, но и чувствовал его спиной.

— Она не такая, как остальные. Она…

— Внеси ее в общий список, делов-то! А я потом посмотрю.

Ноль.

Я развернулся и с оборота и засветил Гниде боковой в нос.

Хрясь.

Звук ломающейся переносицы привел в чувство, заставил эйфорию убраться к чертям собачьим.

Что я наделал? Это же объявление войны! Готов ли я?

И тут же подобрался — готов! Война уже идет, идет давно. Просто настала очередь бить мне.

— Что ты сказала про ту девушку? — как ни в чем не бывало обернулся я к Эмме, но та стояла с открытым ртом и выкаченными глазами.

— Ты!.. Ты!..

— Что я?

— Ты его ударил! Тебя же отчислят!

В ее голосе можно было кроме страха разобрать нотки переживания. Я усмехнулся:

— Разве?

И демонстративно покрутил головой.

— А мне кажется, что он просто упал. Шел, споткнулся и упал. Ты ведь ничего не видела?

— Нет, но…

Я крепко, изо всей силы, схватил Эмму за локти и притянул к себе.

— Эмма! Ты! Ведь! Ничего! Не! Видела! Так?

Она какое-то время непонимающе хлопала ресницами, потом вырвала руки.

— Псих!

— Какой есть!

Теперь уже я принялся насвистывать легкую песенку, что-то из «Аббы», развернулся и побрел на следующую пару, оставив Эмму разбираться с потерявшим сознание Гнидой.

* * *

— Да, сеньор директор, я настаиваю на своих показаниях.

— Тогда объясни, почему сеньор Рубини утверждает, что ты его ударил?

— У нас с сеньором Рубини… Сложные взаимоотношения. Вам любой в школе это подтвердит. Например, он, наряду с сеньором Кампосом, участвовал в моем избиении в пятницу после занятий. Я могу найти сотню свидетелей этому. Кстати, это произошло буквально за воротами школы.

— Школа не несет ответственности за происходящее за ее пределами! — нервно одернул директор.

Здесь я первый раз, в кабинете у Витковского на разборе полетов. Но что-то подсказывает, что не последний.

Директор глянул исподлобья грозным-прегрозным взглядом, который, впрочем, не произвел на меня никакого впечатления.

— Значит, сеньор Рубини участвовал в драке с тобой.

— Избиении… — уточнил я, но замечание было проигнорировано.

— И ты, в отместку, ударил его и сломал нос.

— Неправда. Он споткнулся и упал сам, а меня оговорил из личной неприязни. Что может подтвердить система внутреннего наблюдения.

Директор сжал кулаки, встал и нервно прошелся по кабинету.

— К сожалению, система наблюдения дала сбой, и я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть твои слова.

— Рядом находилась сеньора Долорес, она может подтвердить мои показания.

Директор вздохнул, открыл дверь и быстро произнес:

— Заходите. Оба.

Они зашли. Гнида, с перевязанным носом, гипсом на пол-лица, и Эмма, наивно хлопающая ресницами, стискивающая в руках сумочку. Эмма старательно играла дуру, вот уже второй час, и я, признаюсь, был о ней худшего мнения. Когда надо — она гораздо умнее, чем кажется.

Гнида бросил на меня взгляд, которым можно убить, и сел на диван. Я по знаку директора пересел в кресло напротив него и беззаботно закинул ногу за ногу. Эмма села на мое место.

— Итак, сеньора Долорес, расскажите нам еще раз, как было дело.

— Я уже говорила, сеньор директор, — Эмма неуверенно пожала плечами — я не видела.

— Как, как ты не видела?! — взбеленился тот. Это был не первый допрос за сегодня, и своей показной тупостью она его достала. — Ты не видела, как один учащийся, стоявший рядом с тобой, ударил другого учащегося, стоявшего рядом с тобой?

Дылда снова пожала плечами.

— Я такая рассеянная!..

Я из последних сил давился, чтобы не рассмеяться. Глядя на ее совершенно серьезные ужимки нельзя было не поверить в это. Да, Эммануэль, тебе бы в актрисы идти! Правда, роли бы у тебя были типовые, играть дур, но их тоже кому-то нужно играть!

Витковский успокоился, взял себя в руки и присел назад. Выдавало его лишь не в меру красное лицо.

— Сеньора Долорес, расскажите нам тогда, что вы видели.

— Ну… — она задумалась. — Мы стояли с сеньором Шимановским. Разговаривали.

— Вы видели сеньора Рубини?

— Да. Он шел мимо.

— Вы видели, как сеньор Шимановский его ударил?

— Нет, не видела.

— В таком случае, вы, наверное, видели, как сеньор Рубини споткнулся и упал?

— Нет, не видела.

— Как нет, если вы стояли в метре от обоих?

— Наверное, я отвернулась.

Директор стал краснее вареного рака.

— Да ога с гим заодго! — вякнул Гнида, противно гнусавя. — Ога же спит с гим!

Эмма гневно обернулась. У нее был вид мегеры, гарпии, она готова была растерзать его голыми руками, и сдерживало ее только присутствие директора.

— Слышишь, козел, за такие слова я тебе сейчас еще один нос сломаю!

Где она собралась искать у него второй нос? Я изо всех сил пытался не рассмеяться, но получалось плохо.

— Долорес! — прикрикнул директор.

— Еще вякни хоть что-нибудь! Я тебя так разукрашу- мама родная не узнает!

— Эмма!

— Я тебе член оторву! — заводилась Шпала. — Потом прикручу назад и опять оторву! Только заикнись, с кем я сплю!

Лихо с фантазией у девочки! Под горячую руку к ней лучше не попадать! Я заржал на весь директорский кабинет.

— Эммануэль Долорес! — закричал тот, теряя остатки терпения. — Это все же мой кабинет, попрошу вести себя соответствующе!